К.И. Мосин "На Исовских приисках"
СТОЛЫПИНСКИЕ ДЕРЕВНИ
В 1905 году царь Николай Второй назначил Саратовского губернатора П.А.Столыпина главой правительства России. В сентябре 1911 года маньяк-революционер застрелил его в театре. За короткий срок своей деятельности Столыпин сумел провести ряд реформ, позволивших осуществить экономический и социальный подъём России. Одной из таких мер был Указ о переселении части малоимущих крестьян из густонаселённых районов России на Урал и в Сибирь. По указу правительства на новом месте на каждого крестьянина мужского пола безвозмездно выделялось по 10 десятин земли и небольшое денежное пособие. На несколько первых лет они освобождались от налогов. Из Белоруссии в Верхотурский уезд были посланы гонцы для ознакомления с местными условиями жизни. Посланцы увидели просторы незаселенных Уральских земель, вернулись домой, и дали положительный ответ. Так в начале 20 века в лесах и логах вдоль реки Ляли и её притоков появилось шестнадцать новых деревень.
В тридцатых годах в бывшем Исовском районе их насчитывалось одиннадцать, остальные пять в соседнем Новолялинском районе. Крестьяне ехали большими группами. Лошадей, сельхозинвентарь и домашнее имущество везли тем же поездом в специальных вагонах. Прибывшим переселенцам Верхотурская администрация выделила проводника, который вел их на место поселения, вокруг его чаще всего, на много верст не было жилья. Обычно оно отводилось в лесной гари, на берегу реки или болота. Место обживать начинали со строительства землянок, а где уже были дома, просились на квартиру и сразу приступали к очистке поля от леса и кустарника. Улицы делали односторонними с окнами домов на юг. Кто побогаче, или у кого семья крепче, те дом строили сразу большой и прочный, с просторной оградой и хорошими надворными постройками.
Тёс пилили вручную сверху вниз специальной пилой. Гвозди, стекло, кирпич и другой материал покупали в Старой Ляле. Расстояние посёлков от неё было от двух до восемнадцати километров. А до посёлка № 63 тридцать пять километров. Деревни возникали быстро, названия им давать не успевали, поэтому они шли по номерам от № 49 до № 66. Позднее жители неофициально некоторые деревни стали называть посвоему, например: Малина, Калина, Орловка, Весёлая, Бояршина.
При корчёвке леса корни вокруг дерева обрубали, за вершину привязывали верёвку, а за другой конец её цепляли одну или пару лошадей и дерево валили. У крупных деревьев кору внизу сдирали, дерево засыхало, питание его от земли прекращалось, и оно не мешало вокруг посевам. Само дерево шло на дрова, а пни выжигали. Очищенные участки сразу распахивали и засевали. Таким же образом расчищали покосы. Процесс длительный, тяжелый, но необходимый. Всё делалось на века. Плоды своего труда переселенцы рассчитывали передать потомству. Для строительства домов, приобретения скота, инвентаря и прочего им давали льготную ссуду. Почти все деревни были заселены белорусами, только № 64 вятскими. Эта деревня отличалась хорошими домами, чистотой и порядком на улице, при строительстве вдоль её были оставлены берёзы, это придавало ей праздничный вид. В деревне много было молодежи, праздники жители справляли весело. Всё это и послужило причиной назвать деревню "Весёлая".
Самой большой была деревня № 66 (Бояршина). В ней построили небольшую церковь, которая обслуживала окрестные поселения. Батюшка этой церкви любил припрашивать подношения у прихожан.
- Ты бы, Марья, сальца кусочек добавила; или, - яичек-то, Оксинья, не забудь положить, - ласково говорил он, и добросердечные хозяйки не отказывали.
На полях сеяли ячмень, горох, рожь; пшеница вызревать успевала не всегда, поэтому в первые годы её сеять не рисковали. Сеяли также лён, из него ткали холсты для изготовления одежды. Скота стремились разводить больше, некоторые имели по несколько лошадей. Поля удобряли навозом, огороды разводили большие. Много выращивали картошки, капусты, репы, редьки, свеклы, моркови и других овощей. За зиму всё уходило на питание большой семьи и на корм скота.
Народ приехал сюда жадный до земли и до работы, и многие стали богатеть, появились кулаки. Осенью помогали друг другу в уборке урожая, особенно на молотьбе зерновых. Зимой нанимались на лесозаготовки. Пилили лес, бревна возили на берег Ляли и Нясьмы, хотя последняя была в 20-25 километрах от места жительства, поэтому уезжать из дому приходилось на неделю. Рыбной ловлей и охотой почти не занимались, не было времени, да и не привычны были к этому роду занятий, а местные охотники недолюбливали переселенцев за то, что они заняли охотничьи угодья. Бывало, доходило до драки. Однажды зимой на лесной дороге за крестьянином с посёлка № 57 на пяти санях погнались пьяные мужики Старой Ляли. Крестьянин был сильный, не "робкого десятка", да и конь под стать хозяину. Он выломил из прясла жердь, приотстал специально, когда те догнали, ударил жердью по голове первой лошади, та встала на дыбы и рухнула на дорогу, получилась заминка, мужик ударил хлыстом своего коня и умчался. В 1921-22 годах в деревнях ввели продразверстку, забирали почти всё зерно, какое было у жителей. Затем её заменили твердым продовольственным налогом, где точно указывалось чего и сколько, обязаны сдать государству. У крестьян появилась, уверенность, и сеять стали больше. Самый расцвет этих деревень наступил в 1928-30 годах, когда хлеба появились излишки и много скота. Но в 1931 году началась коллективизация. В деревнях жителей было по 20-30 семей, поэтому колхозы получились маленькие. Крестьяне этим были недовольны, появилась поговорка: "Мы не против колхозов, но только не в нашей деревне. "При организации колхозов лошадей и коров по одной оставили хозяину. Овец сперва тоже взяли, но потом вернули. Земли под огороды оставили по 20 соток на каждую семью. С появлением колхозов стало хуже, жили, в основном, за счет своего огорода и скотины, которая осталась во дворе. Рядом, на Рудном, жили спецпереселенцы из числа раскулаченных крестьян До 1937 года сельхозартель там была неуставной, то есть они не имели обязательных норм сдачи продукции государству, поэтому урожай хлеба и овощей делили между собой. С 1937 года эта артель тоже стала уставной.
В деревнях были построены начальные школы. В наиболее крупных - избы-читальни с небольшим зрительным залом и библиотекой. Милиция вела борьбу с самогоноварением.
В сороковых военных и послевоенных годах жить стало совсем плохо. Местность считалась сельскохозяйственной, поэтому карточная система на продукты питания не была введена, а на трудодни ничего не давали. Молодёжь и вернувшиеся с фронта солдаты, жить в деревне не захотели, старики умирали, а дети почти не рождались. Колхозы и деревни стали разваливаться. Дольше всех продержалась деревня № 57, так как в ней было организовано подсобное хозяйство Кытлымского золотопродснаба, и стали выдавать зарплату, люди из других деревень поехали сюда.
В 1951 году произошло укрупнение колхозов. Из трёх-четырёх организовали один, но и это положительных результатов не дало, и наконец в 1955 году они были ликвидированы окончательно. Столыпинские поселки опустели и прекратили своё существование. Люди разъехались, кто куда. С 63 посёлка почти все (Титовцы, Лучины, Хвощевские) перебрались на жительство в посёлок Малая Белая, близ посёлка Ис, и пошли работать на Исовский прииск. Многие уехали на стройки в Нижнюю Туру, в Лесной, а позднее на Качканар. Различные организации на полях и покосах этих посёлков стали заготовлять сено. Опустевшие дома разбирали на дрова или поджигал. К концу 20 века поля и усадьбы заросли лесом и никаких признаков жилья не осталось.
НАДО БЕЖАТЬ! - РАССКАЗ
Мой знакомый рассказал историю, начало которой похоже на старинный роман или вымысел.
В начале двадцатого века в Белоруссии жил богатый помещик. Имел сотни десятин земли, табуны лошадей и стада коров. Жена его лежала прикованная болезнью к постели, а он жил с экономкой. Главной заботой для богача была восемнадцатилетняя дочь Ольга, которую отец прочил за сорокалетнего генерала. Генерал не был стариком. Обычный стройный и обходительный дворянин, пользующийся успехом в обществе. Но у помещика служил молодой красавец Петька – Шатаренко Петр Александрович. Бедный, но умный, трудолюбивый и смелый парень.
История обычная – молодые безумно влюбились друг в друга. Ольга понимала, что деспотичный, упрямый отец не отдаст ее замуж за бедняка. Перед ними встал вопрос – смириться с судьбой и навечно потерять друг друга или, тайно обвенчавшись, бежать. Выбрали последнее. Ольга пришла к больной матери, призналась во всем и попросила ее благословения. Мать в молодости вышла замуж за богатого, нелюбимого человека. Теперь поняла состояние своей дочери и дала согласие, попросив, чтобы та перед уходом из дома зашла к ней проститься. Сама же собрала свои драгоценности, припасенные на похороны деньги, связала все в узелок и, когда вечером, перед побегом, дочь зашла к матери, отдала ей, поцеловала на прощание последний раз, заплакала и через несколько дней умерла.
Молодые ночью в бричке на резвом коне умчались из дома. Отец организовал погоню, была подключена полиция, но напрасно. В соседнем городе только была найдена брошенная лошадь да пустая бричка. Беглецы уехали на поезде. Петр Шатаренко хотя и был полуграмотным крестьянским парнем, но не простак, операцию с побегом продумал до тонкости, следы сумел замести и удачно скрыться. Он понимал, что богатый помещик примет все меры для поиска дочери, поэтому решил скрыться в лесах Сибири или Урала.
Шел 1910 год. Момент был благоприятный. В России в полную силу вступил закон Столыпина о переселении крестьян из западных густонаселенных районов страны на восток, где земли было много, а работать на ней некому. Беженцы выбрали Верхотурский уезд Пермской губернии. Место им отвели в лесу близ поселка номер 57, в районе Старой Ляли. Для переселенцев отведенные места шли под номерами. Поселились отдельным хутором. Драгоценности и деньги матери, а также смекалка и трудолюбие Петра помогли им быстро встать на ноги. Построили просторный двухэтажный дом, добротные конюшни для лошадей, скотный двор для коров, овец и прочей мелкой скотины. Наняли работников, вырубили лес и раскорчевали лес под пашню и зажили дружно, любя друг друга. Вскоре на радость родителям родился сын. Первая мировая и гражданская война обошли их стороной, не изменив уклада жизни. Не сразу пришла к ним и новая, Советская власть.
К началу тридцатых годов сын учился в Ленинграде. В хозяйстве у Шатаренко имелось достаточное количество пахотной земли, двенадцать лошадей, свыше двадцати коров, конная жатка, сенокосилка, сеялка, веялка и прочий сельхозинвентарь. Все это обслуживали одиннадцать наемных работников. Старшим был семидесятилетний Степан. Старик крепкий, хозяйственный. Требовательный. Рабочих на хуторе оплатой труда и питанием не обижали, жили и работали дружно. Все шло хорошо, ничего не предвещало беды, но заболела и умерла Ольга. Петр сильно переживал смерть любимого человека. Ничего не было в его жизни дороже Ольги.
Знакомый рассказал, что, будучи маленьким, они с другом подсматривали, как Петр Александрович ночью приходил на могилу жены.
В одиннадцать вечера мы с другом спрятались в кустах, недалеко от могилы. Шатаренко при-шел полдвенадцатого. Еще не дойдя два – три метра до могилы, он поднял руки, как для обнимания при встрече, и заговорил:
- Здравствуй, Оленька, милая моя женушка! Ну, как ты сегодня провела день без меня? Болела? Знаю, что болела. Плохо тебе там, в темноте и сырости. А мне без тебя плохо «скучно, безрадостно». Так разговаривал он, стоя на коленях перед могилой до двенадцати часов ночи. Все это время мы, не шелохнувшись, сидели в кустах. Наконец Петр встал и промолвил: - Ну, прощай, пока Оленька. До завтра. Лежи спокойно, я о тебе все время думаю. У меня все хорошо. Сплю вот только плохо. Одна у меня утеха – сынок Васенька. Пишет, что приедет скоро на каникулы. Придем оба проведать тебя.
На хуторе говорили, что Петр на могилу жены ходит каждую ночь, но никто и виду не подавал, что знает о его разговорах с женой. Люди сочувствовали его горю. Летом 1930 года приехал домой сын и сказал:
- Отец, бросай все, забери деньги, золото, самые дорогие вещи и уезжай. Не бросишь сам, отберут другие, еще и посадят. Надо как можно быстрее бежать. Он рассказал о начавшемся раскулачивании, арестах и выселении зажиточных крестьян. Петр Александрович ранее слышал об этом, но, не имея радио и не читая газет, считал, что все это происходит где-то в другом месте и его не коснется. Сын же во всех подробностях раскрыл суть дела.
На другой день он с утра распорядился заколоть и сварить два барана, во дворе накрыть столы и приготовить хороший ужин. Вечером собрал всех домочадцев. Принесли бочонок первосортного, приготовленного по особому рецепту самогона. Столы ломились от закуски. Хозяин объяснил это праздником в честь приезда сына. За ужином много шутил, обошел всех со своей стопкой, попросил не обижаться, если кого-то случайно обидел и вскоре вместе с сыном ушел в дом. Многим показалось странным поведение хозяина, но за выпивкой и закуской вскоре все забылось. Пир продолжался до ночи. Уснули там, где сидели, в основном под столами, благо лето стояло жаркое, и ночи были теплые. Непьющим был один Степан. Он и стал свидетелем отъезда хозяина с сыном. Петр Александрович в четыре утра велел запрячь пару лучших коней в фаэтон. Сзади привязали четыре небольших чемодана, в руках саквояж с драгоценностями и деньгами. Щедро расплатился со Степаном, и уехали. Жители хутора подождали несколько дней, а затем сообщили властям. Разыскивать беглецов не стали. Пришли представители комитета бедноты и стали делить имущество. Началась суматоха, споры и ругань. Все было разделено и растащено. Лошадей и коров получили и те, кто был ленив и поэтому жил бедно. Никто и никогда больше не узнал, куда делась семья Шатаренко.
Так вот у Петра Александровича сложилась жизнь. Дважды ночью пришлось бросать родные места и бежать от людей в неизвестность. Оба раза выручала его смекалка да резвые кони.
КЫТЛЫМО-ИСОВСКАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА (КИЖД)
Наследниками известного на Урале лесопромышленника Воробьёва в 1902 году от Старой Ляли, мимо поселка Маломальский и далее до станции Малая Выя была построена узкоколейная железная дорожка. Ширина колеи один метр. Вокруг Старой Ляли было много сосновых лесов строевого леса. Жители деревень в округе рубили лес и везли на лесопильный завод, принадлежащий Воробьёву, в Старую Лялю. Брёвна принимались чисто ошкуренные, из здоровых деревьев высокого качества и строго определённых размеров, как по диаметру, так и по длине. Если длина хотя бы на один-два сантиметра не соответствовала стандарту, бревно браковалось.
Приёмщик за каждое принятое бревно тут же рассчитывался деньгами. На лесопильном заводе стояло девять чётко отрегулированных пилорам. За качеством досок строго следили. Тёс грузили на платформы и по узкоколейке везли до Выи. Там перегружали на платформы широкой колеи и везли в Петроградский морской порт, далее морским путём в Англию. В конце двадцатых - начале тридцатых годов прошлого века в связи со строительством новых драг на реке Ис, для перевозки технических грузов,
продовольственных и промышленных товаров для населения, от Маломальского до посёлка Верх-Ис (станция Крючковка) была построена со всеми необходимыми службами новая узкоколейная ветка. До этого времени дорога со Старой Ляли на 36 километре круто поворачивала влево и через Маломальский мост шла на станцию Выя. Сейчас она с 36 километра пошла прямо на Ис, а с Иса мимо Глубокой на Маломальский и далее, как и раньше, на Выю.
Таким образом, промышленный поселок Ис был связан со Старой Лялей и далее с северными городами области, с центральной железнодорожной магистралью на станции Выя, а так же почти со всеми поселками Исовского прииска. По этой дороге ходили не только грузовые, но и пассажирские поезда. Дорога до 1930 года называлась Воробьёвской, с 1930 года Кытлымо-Исовской, так как Кытлым входил, в состав Исовского прииска и дражные запчасти везли с Иса.
В Старой Ляле до войны их перегружали на сани и 75 километров до Кытлыма везли конной тягой, легкий груз на одной или двух лошадях, для перевозки тяжёлых и крупных деталей готовились большие металлические сани с подсанками и запрягали до сорока лошадей. После войны использовались автомашины и трактора. В 1951 году по просьбе руководства леспромхоза Старой Ляли между рельсами от Старой Ляли, на протяжении двух километров, была проложена третья рельса и, таким образом, на этом участке образовалась дополнительная колея шириной 0,75 метра. Далее эта дорога пошла вдоль реки Нясьмы мимо Ниновского, Каменушки и до реки Мурзинка. По ней леспромхоз из отдельных участков возил лес в Старую Лялю. В семидесятых годах КИЖД, за ненадобностью, была закрыта и разобрана на металлолом.
Последним начальником этой дороги был Михаил Васильевич Чайко.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ИСОВСКОГО ПРИИСКА
Добыча металла в последние годы на прииске составила:
С 1977 года добыча падает ниже одной тонны и резко идет на снижение. В восьмидесятых годах останавливаются драги № №28,58, затем №29, но к прииску присоединяется Салдинский карьер с драгой № 46, гидравликой № 68 на реке Серебрянка и гидравликой № 67 в Салдинке. Но это мало меняет положение. С этого момента начинает преобладать добыча золота, так как все три объекта добывают только этот металл.
Следует отметить, что в 1980-90 годы большую роль в добыче драгоценных металлов на Урале, в том числе и на Ису, играют вновь разрешенные и работающие старательские артели.
Теперь это высокомеханизированные организации с крепкой дисциплиной и повышенной заработной платой. В артелях двенадцатичасовой рабочий день.
Здесь не терпят лодырей и пьяниц, в них идут молодые, здоровые, высококвалифицированные специалисты. Старательским артелям обычно отводится наиболее отдалённый и трудный участок месторождения.
К 1996 году на работающих драгах содержание упало от тридцати до пятидесяти миллиграммов драги № № 25,26 и 33 временно остановлены, работу возобновили в 1998-99 году. В эти годы драги отрабатывают месторождения по второму и третьему разу. Появился целый ряд и других причин, таких как резкое ухудшение материально-технического снабжения, перебои с подачей электроэнергии, задержки с выплатой заработной платы. Всё это отразилось на моральной стороне трудящихся, снизилась трудовая дисциплина, не редки стали случаи употребления спиртных напитков в рабочее время и выход на работу в нетрезвом состоянии. Видя безысходность своего положения, люди стали халатно относиться к работе, увеличилась аварийность с оборудованием.
В 1991 - 92 годах одна за другой тонут три драги, причём драга № 27 дважды, а драга № 46 сперва тонет, а затем горит перед самым пуском в эксплуатацию, на её восстановление уходит два добычных сезона. Часть квалифицированных рабочих и ИТР переходит на работу в другие предприятия или по сокращению идет на биржу труда. Все это приводит к тому, что резко падает объём переработки горной массы, снижаются часы чистой работы драг, увеличиваются неплановые простои и, как следствие, резко падают экономические показатели.
В 1997 году Исовский прииск переходит в подчинение АО "Уралэлектромеди", а с января 1998 года прииск, как таковой, ликвидирован. На базе его возник "Северный участок" с подчинением Невьянскому прииску в составе ОАО "Уралэлектромедь". На участке остаются драги №№ 27, 46 и автогараж. Начальник участка Рудольф Александрович Мальцев.
Общее количество трудящихся 150 человек. Драги №№ 25,26, 33 и цех ремонта горного оборудования переходят в О.О.О."Фарта", которая, в 2002 году прекращает своё существование. Драга № 25 после 71 года работы разобрана на металлолом. Сравнительно молодые драги ИЗТМ №№ 26, 33 и ЦРГО проданы.
С 1 января 2003 года закрыта и разобрана на запчасти драга № 46. В работе осталась только драга № 27. Она перешла в прямое подчинение Невьянскому прииску, Северный участок ликвидирован.
Таким образом, название Исовский прииск через 178 лет перестало фигурировать в золотоплатиновой промышленности.
За 179 лет на Исовском месторождении платины добыто:
Исовский прииск – 229 830 кг.
Косьинский прииск 1931-1952 г .г. – 7170 кг.
Старательская артель "Кедровая"— 289 кг.
Кооператив "Кедр" – 43 кг.
ООО "Фарта" -64 кг.
Не учтенный металл (разворовано и намыто хищниками около 20 % ) – 47 240 кг.
Всего добыто примерно — 284 636 килограммов.
За спонсорскую помощь в издании этой книги автор благодарит:
Олега Ивановича Чечетко, главу администрации "Нижнетуринский район"; Александра Ивановича Иванникова, главу администрации города Лесной; Анатолия Александровича Калугина, главу администрации города Качканар; Андрея Геннадьевича Груздева, генерального директора ОАО Качканарский ГОК "Ванадий";
Александра Анатольевича Козицина, генерального директора АО "Уралэлектромедь";
комитет профсоюза ОАО "Качканарский ГОК "Ванадий" и лично председателя профкома Анатолия Александровича Пьянкова;
Михаила Ивановича Титовец, учителя истории школы имени К.Н.Новикова г.Качканар.
 | - авторский отдел |  | - предыдущая часть книги |  | - в раздел автора |  | - главное меню |